✟︎ начало игры ✟︎
Лютик переступает границу — и не чувствует ничего. Там, где должно быть опасение, разумное подозрение перед неизвестными территориями и котами, скрывающимися во мраке, нет ничего. Лишь вязкая, утягивающая с головой скука, тяжелая и обволакивающая, схожая с болотными топями, которая свинцом оседает в венах и в глазах отражается стеклянным — пустым — блеском.
⠀⠀
Ветви нависших сверху елей смыкаются над головой узорчатым древесным шатром, и сквозь него небо проглядывается едва-едва: вокруг — лишь мрак и тишина. Как племенные вообще живут в таком месте? Темно ведь так, что хоть глаз выколи — и сколько Лютик не осторожничает, внимательно следит за каждым своим шагом, чтобы не оступиться или не зацепиться за какую-нибудь корягу, или еще чего хуже, она все равно наступает в размякшую почву — оглушительно в студеном безмолвии, непроницаемым панцирем захватившем весь лес. Ну и гадость, в самом деле. Хотя какая, к черту, разница? Бывало и хуже. Лютик с демонстративной — хотя кому и что тут демонстрировать? в округе из местных жителей разве что гуляка-ветер да деревья-скряги, неслышно перешептывающиеся о чем-то своем, необъяснимом под шелест ветей — медлительностью поднимает лапу и почти с исследовательским любопытством наблюдает за тем, как пригоршня грязи с нее падает, громко хлюпая. Она отряхивается, распушая игольчатую — даже внешность ее вся острая, колючая, так и кричит: не подходи — шерсть, запутанную, с клочьями и налетом пыли и лесных соринок.
⠀⠀
Лютик гадает практически с интересом, когда же у нее заведутся блохи — но, видимо, она сбежала из города слишком рано, чтобы те успели завестись под шерстью, как у бывалых бродяг. Она не бывалая, даже близко нет. Она просто умеет незаметно ускользать — из чужой жизни или воспоминаний, от опасности или же врагов, значения не имеет. И полагается лишь на свои инстинкты — рефлексы, впитанные вместе с первой дракой, вкусом чужой крови на языке и жжением от царапин, въевшиеся под кожу, отпечатавшиеся там нестираемым клеймом.
⠀⠀
Воздух забит под завязку тухлой вонью болот, в легких оседающих жгучей кислотой. И через эту плотную завесу едких запахов дичи совершенно не слышно — а тяжесть в животе оборачивается клубком ядовитых змей.
⠀⠀
«Наверное, стоило все-таки поесть утром», — подобные мысли крутятся у нее, находящейся на вражеской территории. И, может быть, еще парочку незначительных:
⠀⠀
«за всю дорогу мне не попалось ни одного племенного — они что, наконец все передохли? вот счастье то!»
«хм, а их законы разрешают убийство при нарушении границ? выйдет забавно, если окажется, что да. вот и проверю!»
«странные они конечно типы»
«но я все равно хочу себе ручного племенного котика. а бывают ли племенные котики ручными, хм?»
⠀⠀
Чем дальше Лютик углубляется в территорию племени — даже не зная его названия, законов и характера; ей просто хочется весело провести время, разбавить скуку, да и что делать, если лапы сами ведут ее вперед через границы, как не последовать вперед? — тем тени становятся длиннее, и черная мантия бархатной тьмы ложится на плечи. Лютик тоже вся черная, сожжена с головы до ног до пепла — а во мгле вообще кажется неразличимой среди едва уловимых силуэтов деревьев, одной из десятка теней, здесь обитающих. Спустя несколько мгновений эти самые деревья неожиданно раступаются, образуя листвянный частокол вокруг поляны — довольно крупной, с твердой, а не мокрой, черт возьми, почвой, шелковистой травой, такой мягкой, что Лютик вмиг чувствует неудобство. Это совсем не походит на грубость асфальтной поверхности или сухую землю на нейтральных территориях.
⠀⠀
А еще — наконец-то! (в глазах Лютик вспыхивает холодное серебро) — в воздухе чувствуется запах дичи. Тут же Лютик, гибкая и бесшумная, как змея, плавно перетекает в охотничью стойку одним слитным, плавным движением — и начинает подкрадываться к ворону, замершего у основания дерева с раскидистой кроной, ступает осторожно, на одних инстинктах.
⠀⠀
Азарт вскипает в крови — и совсем скоро она попробует совсем иную кровь на вкус.

Отредактировано Лютик (02.09.2022 18:56)

Шаг, еще один, еще — Лютик не скользит по земле, нет, она порхает, по-птичьи легко и невесомо, играючи переносит вес с одной лапы на другую, делая передвижение абсолютно бесшумным; с каждым мгновением расстояние, отделяющее ее от ворона, все сокращается — и вот, остается буквально пара лисьих хвостов, хотя, наверное, даже меньше, и Лютик замирает, натягивается пружиной, и плотно сведенные лопатки скребут кожу — готовясь к прыжку, она напрягается, как змея перед одним неуловимым, стремительным броском. Неожиданно звонкий треск звуком осыпавшегося стекла оседает в воздухе, и приходит осознание: здесь кто-то есть. Ворон в испуге взмахивает крыльями и черной тенью исчезает среди ветвей раскидистой кроны.
⠀⠀
Какого черта?
⠀⠀
Злость вскипает в крови, растекается жгучим горячительным по венам, и Лютик резко разворачивается, чтобы узнать, кто же испортил охоту; из-за кого все ее труды пошли насмарку. Это выводит из себя будто по щелчку пальцев, и хочется выпустить когти, чтобы что-нибудь — кого-нибудь — сломать. Однако напротив — судя по всему, один из племенных, только разве что уж больно мелкий. Или это дело в том, что Лютик старше? На первый взгляд сотканный из бархатной мглы, со смолистой шерстью, усеянной крошевом огнистых пятнен, он пахнет терпким дурманом хвои и чуть-чуть — едва уловимым запахом болотной сырости, что на языке горчит чертовски сильно. Такой мягкий, чистенький, что аж тошно. Лютик морщится, в искривленном уголке губ — сплошь резкость, и даже в линии сжатой челюсти — отточенная острота.
⠀⠀
«Еще и неповоротливый», — забавляется она, окидывая котика пристальным, препарирующим взглядом, едва ли не вонзающимся в плоть и кости, и демонстративно выпрямляется, склоняет голову набок, поднимает лапу, из-под полуприкрытых век рассматривая с показным любопытством собственные выпущенные когти, игнорируя чужое присутствие нарочито небрежно. В ее действиях проскальзывает манерность, наигранность и фальшь, но отдающая эмоциями, внутренним неукротимым огнем; говорят, каждый горит, чтобы светить. Что же, Лютик не умеет светить, поэтому она горит, чтобы сжигать. Она вся, от кончиков ушей до пят, от первого до последнего вздоха — обостренный нерв, едва ли не раскидывающий искры в стороны.
⠀⠀
Молчание натягивается между ними стальной нитью — и перерезать ее первым решает племенной котишка. Браво, Лютик думала, что тот струсит — подожмет хвост, словно крыса. Ха! Ладно, не ей говорить о крысиных повадках, когда сама ничем не лучше. Хотя кого это, к чертям, волнует? Ее это не волнует. Ее не волнует ничего — уже довольно-таки долгое время.
⠀⠀
Хотя нет — ее волнует спугнутый завтрак.
⠀⠀
Племенной котик говорит самые банальные вещи и задает самые очевидные вопросы. Патруль, ну и какая разница? Она так просто не дастся — им еще придется поймать ее, чтобы расправиться. А в побегах бывшая бродяжка смыслит куда больше лесных вояк. Зачем охотится? Удивительно, но чтобы набить живот. У Лютик терпение не бесконечное — и оно заканчивается.
⠀⠀
Вдох — движение вперед.
⠀⠀
Лютик вся — сплошь рефлексы и инстинкты; напружинивает лапы, напрягая мышцы, чтобы подскользнуть ближе одним плавным и выверенным движением. Ветерок задорной рысью пробегается по шерсти, касаясь несмело, пугливо и тут же отскакивая обратно в небесную рощу облаков. Время, кажется, замедляется, расщепляется на куски, секунды — вязкие и медовые — растягиваются на бесконечность.
⠀⠀
А потом она останавливается, ошалелая.
⠀⠀
Неужели племенной котишка действительно просит? Не приказывает, не говорит, а именно просит? Кто бы мог подумать — а Лютик думала, что все лесные воители сплошь напыщенные индюки, самоуверенные идиоты, жаждущие лишь когти почесать, не способные на простой разговор. О, неужели этот мальчишка другой? Занятно, как же занятно.
⠀⠀
— Милый, — ухмылка отдает порохом и ядом, и Лютик ухмыляется широко, пока обманчивая нежность сияет колотым льдом в голубых глазах; она может говорить что угодно и как угодно, поэтому присматриваться надо к ее действиям, чтобы уловить истинные побуждения, — ты такой очаровательный, — издевательски тянет она, обнажая кончики сплошь желтых клыков, — о, не бойся, я тебя не трону. В возне с тобой нет никакого интереса. Лучше скажи-ка, зачем ты помешал моей охоте? Знаешь, приличные коты извиняются, если помешали даме. Ты же не дикарь, в конце концов?
⠀⠀
В чем толк нападать на заведомо более слабого противника? Победа над ним не будет казаться настоящей, ощущаться реальной. Победа над ним не будет достойной. Гораздо интереснее ведь — и забавнее, и азартнее — бросаться на превосходящих по силе противников, не зная, выйдешь ли ты в этот раз из драки живым. Такой вот вызов судьбе — и пока что Лютик выигрывает, раз дышит, наслаждается вкусом дичи и новыми местами.
⠀⠀
— Ой, я же забыла, — вызывающе произносит Лютик, усмехаясь остро, и каждое ее слово, каждую гласную обвивает колючая проволока, — ты ведь племенной. Для вас приличия не существует в принципе.